Глава XXXI.
Краткий очерк состояния крепостного дела в России
за период времени от окончания русско-японской войны до начала мировой

Крепостное строительство и новые проекты фортов до 1912 г.

Первые четыре года по окончании русско-японской войны (1905—1909 гг.) не ознаменовались в русском крепостном строительстве никакими существенными новшествами: теоретические обсуждения различных крепостных вопросов и упомянутые выше опыты не дали за этот срок вполне твердых данных, которые могли бы сразу проводиться в жизнь, и потому в русских крепостях за этот промежуток времени производились лишь текущие работы по окончанию уже начатых сооружений или некоторые наметившиеся усовершенствования в деталях уже возведенных ранее построек.

Зато в различных комиссиях усиленно обсуждался вопрос о реорганизации всех крепостей вообще и в частности о проектировании новых. Так как Порт-Артур был крепостью по существу приморской, то первое внимание правительства привлекли приморские крепости, тем более, что вследствие потери Россией в русско-японскую войну большей части ее флота возникал прежде всего вопрос о воссоздании этого флота, а вместе с тем и о возведении для него надежных баз. Все существовавшие в России до русско-японской войны приморские крепости обладали чрезвычайно крупными недостатками, главнейшим из которых был разношерстность и устарелость артиллерийского вооружения; другим недостатком было то, что управление приморскими крепостями всецело находилось в руках сухопутного ведомства; морское же ведомство имело к этим крепостям лишь косвенное отношение. Морское ведомство настаивало на передаче ведения приморскими крепостями в его руки, но военное министерство цепко держалось за эти крепости и не желало их передавать в другие руки. Так, первый и серьезнейший вопрос об управлении приморскими крепостями не мог сразу сдвинуться с мертвой точки и пребывал в прежнем положении до мировой войны.

В частности, из приморских крепостей того времени первоначальное внимание правительства привлекали Кронштадт и Либава. Кронштадт представлял собой старую крепость, обладавшую многими недостатками, которые систематически, годами старались исправлять, но к началу рассматриваемого нами периода эта крепость все-таки считалась неудовлетворительной,

особенно в отношении устарелости артиллерийского вооружения. Долгие споры и обсуждения — как усилить Кронштадт, продолжались до 1909 г., когда наконец окончательно решено было вынести приморскую оборону этой крепости вперед к западу, до мыса Инокиеми на северном берегу Финского залива и до д. Красная горка — на южном берегу залива, расположив в указанных пунктах две новые группы батарей, вооруженных мощными орудиями новой конструкции. Вооружение этих групп было так рассчитано, чтобы каждая из них могла самостоятельно бороться с неприятельской эскадрой из самых сильных по тому времени судов. Одновременно решено было построить некоторые новые батареи на острове Котлин, вооружив их соответственно также новыми орудиями. К началу мировой войны Кронштадт был усилен в достаточной мере, но он все-таки был далек от идеала приморской крепости, служащей операционной базой для большого флота, и мог служить лишь тыловой, хозяйственной базой для минного флота, а операционной — для резервного флота.

Другая приморская крепость на Балтийском побережье — Либава — также была предметом горячих споров и обсуждений. Когда в 1889 г. приступали к созданию этой базы для флота, на нее возлагались большие надежды, но в начале XX века обстановка изменилась, и уже в 1906 г. морское ведомство стало выражать свое неудовольствие этой крепостью. В 1908 г. Либава как приморская крепость была упразднена.

Из других приморских крепостей того времени сразу же после окончания русско-японской войны подверглись рассмотрению и обсуждению в особых совещаниях крепости Усть-Двинск, Свеаборг и Выборг (на Балтийском побережье и побережье Финского залива), Очаков, Севастополь, Батум и Керчь (на Черноморском побережье), Владивосток и Николаевск-на-Амуре (на Тихоокеанском побережье). Однако серьезные работы производились только в крепостях Севастополь и Владивосток, да и то начались эти работы в 1910 г.

Владивосток к началу мировой войны в фортификационном отношении был оборудован полностью как с приморской, так и с сухопутной стороны, причем примененные там постройки отличались большой оригинальностью устройства и солидностью.

Севастополь к началу мировой войны закончен не был, особенно с сухопутной стороны.

За рассматриваемый промежуток времени окончательно был также решен вопрос о создании новой операционной базы на Балтийском побережье в Ревеле. Здесь летом 1913 г. было приступлено к работам по созданию “Морской крепости Петра

Великого”. Работы велись в течение всего военного времени, и все-таки даже к 1918 году крепость в деталях закончена еще не была. Это была вторая после Владивостока крепость, где была организована и сухопутная оборона. Батареи приморского фронта в значительной своей части были броневые, по последнему слову теории; отличались новизной также и открытые батареи средних и мелких калибров. Подробности устройства тех и других вошли в современные специальные курсы{¹¹}. Сухопутный фронт крепости состоял из целого ряда групп весьма оригинального устройства. Стоимость всей крепости определялась около 125 млн рублей.

{11}См.: курсы С. Хмельков и Н.Унгерман. Основы и формы долговременной фортификации; В. Яковлев. Приморские крепости.

Одновременно с приморскими крепостями подверглись обсуждению и крепости сухопутные, нуждавшиеся в больших совершенствованиях. Но кроме совершенствования некоторых старых крепостей в 1907 г. возник вопрос и о создании новой крепости в Гродно, стратегическое значение которой вытекало из ее флангового положения относительно направления немцев на Брест-Литовск. Возникал также вопрос об упразднении некоторых крепостей.

С особой горячностью принялись за крепостное дело с 1909 г., когда на пост военного министра был назначен генерал Сухомлинов. Под его непосредственным руководством был составлен новый план дислокации войск, а в связи с ним и план стратегического развертывания армий в случае войны. С этими планами неразрывно был связан вопрос и о крепостях. Предположено было упразднить Варшавский укрепленный район в лице образовавших его крепостей Варшавы и Зегржа, оставив лишь третью крепость Новогеоргиевск, которую реорганизовать в обширную современную крепость, способную держаться в изолированном состоянии в начальный период войны до выручки армиями, закончившими свое сосредоточение и развертывание по линии усовершенствованной крепости Ковно, вновь построенной крепости Гродно и усовершенствованного Брест-Литовска. Ивангород был предположен к упразднению, а малую крепость Осовец решено было несколько развить и усовершенствовать.

В связи с такой реорганизацией крепостей в Главном инженерном управлении с 1909 г., даже несколько раньше, были озабочены составлением новых проектов долговременных фортов на основании данных опыта Порт-Артура и новых успехов развития артиллерии и инженерной техники. Первый проект нового форта был составлен в 1909 г. профессором Величко. Схема

его показана на фиг. 157 и 158. Основы этого образца те же, что и в проекте того же автора 1897 г., но так как опыт Порт-Артура показал всю правильность прежних (1889 г.) воззрений автора на необходимость организаций в форте внутренней обороны, то таковая здесь налицо, но в несколько ином виде, а именно в виде особых, расположенных примкнуто к боковым фасам форта (фиг. 158) насыпей Л приспособленных к ружейной обороне и имеющих под собой изогнутые галереи, служащие убежищами для стрелков, занимающих в минуту надобности эти насыпи. С последних внутренность форта может обстреливаться перекрестным огнем. Затем и здесь, как в образце 1897 г., сохранена возможность последовательного развития форта.

После Порт-Артура, где по недостатку средств на фортовом поясе не оказалось некоторых предусмотренных проектом укреплений, в русской литературе усиленно проповедовалась идея постройки крепостей сразу по всему обводу фортового пояса, придавая главным его опорным пунктам-фортам сначала хотя бы даже силу полевых или временных укреплений и затем постепенно совершенствуя их и доводя до силы долговременных укреплений. Эту идею особенно проповедовал в своих статьях и с кафедры профессор Буйницкий. Некоторые военные писатели не разделяли этого взгляда, называли предлагаемый Буйницким способ возведения фортов метаморфозным зодчеством (Тимченко-Рубан), относя идею даже к разряду ересей в крепостном деле; тем не менее мысль профессора Буйницкого нашла отклик в Инженерном комитете Главного инженерного управления, а так как эту мысль отчасти разделял и профессор Величко, то он ее и провел. В своем новом проекте в следующем виде: в первоначальной стадии (фиг. 157) его форт имеет казарму К с прилегающими к ней уступчатыми промежуточными полукапонирами ПК, обсыпанную валом, под которым проходят три отходящих от казармы небольших потерны П, прикрытые выходящими на внутренний дворик форта коленчатыми сквозниками С. Сквозники эти служат одновременно и небольшими убежищами для гарнизона. Снаружи казарма обводится гласисообразным бруствером, поверхность которого постепенно переходит в эскарп треугольного рва Р, окружающего напольный и боковые фасы форта; ров этот получает фронтальную и перекрестную ружейную, а при желании — пулеметную и орудийную оборону с переломов бруствера. Горжевой ров нормальной профили и получает фланковую оборону из полукапониров казармы и с вала. В таком виде форт достаточно обороноспособен и обходится всего в 400 000 довоенных рублей.

Затем к возведенным элементам постепенно добавляются остальные: к боковым сквозникам пристраиваются изломанные галереи,

входящие в состав внутренней позиции, центральная потерна продолжается вперед и соединяется со вновь возводимым убежищем У (фиг. 158) для дежурной части под напольным валом; в плечных углах напольного фаса форта возводятся бетонные колодцы, увенчиваемые броневыми башнями для скорострелок.

В окончательном виде форт получает трапецеидальное начертание в плане, и вал его окружается рвом нормальной профили с железной эскарповой решеткой на бетонном фундаменте и бетонным контрэскарпом, связывающим галереей два головных кофра, усиленных отростками контрминных галерей КМ. Боковые рвы форта также получают бетонный контрэскарп. Из деталей заслуживают упоминания следующие: промежуточные полукапониры ПК, сконструированные в три этажа: верхний — для орудий, фланкирующих промежутки, средний — для пулеметов того же назначения, и нижний — для 57-мм пушек, фланкирующих участки горжевого рва. Сводчатые перекрытия казармы имеют слоистую конструкцию, которая была разработана в 1909 г. профессором Житкевичем и утверждена Инженерным комитетом (о чем было упомянуто выше в главе XXIX), а именно: 0,45 м железобетона снизу, в виде поддерживающего слоя, затем 1,3 м песка (прослойка) и 1,5 м бетона сверху, причем бетон усилен наверху 3 рядами железных сеток. Своды промежуточных полукапониров как построек меньшего пролета сделаны были сплошными железобетонными толщиной в 1,8 м; такие же своды, но только толщиной в 2,1 м имели убежища, более подверженные огню противника. Своды потерн предполагались быть бетонными толщиной в 2,4 м. Для стрелков на линии огня предусматривались бетонные ниши и железобетонные козырьки. Стоимость форта в законченном виде была исчислена около 1 млн довоенных рублей.

Почти вслед за появлением описанного проекта форта, утвержденного Инженерным комитетом Главного инженерного управления, был составлен другой проект долговременного форта профессором Буйницким. Этот проект (фиг. 159) “1910 года” был одобрен Инженерным комитетом, наряду с проектом профессора Величко. Начертание форта — в виде растянутого по фронту треугольника, которое помимо экономических выгод представляло, по указанию автора, и другие преимущества. Во время осады Порт-Артура были случаи минной атаки не только на кофры, но и, после овладения ими, на вал; при треугольном начертании в плане как раз минеру атакующего, идущему из точки (представляемой захваченным им кофром в исходящем углу), можно противопоставить линию (подбрустверную галерею напольного вала), что, конечно, ставит атакующего в очень трудное положение; кроме того, случалось, что по уничтожении кофра обороняющийся продолжал фланкировать рвы, располагая окопы в их устьях, на линии горжи; это было, однако, возможно, лишь когда укрепление имело в плане треугольное начертание по рвам.

Казематированное фланкирование промежутков осуществлялось в проект Буйницкого двумя уступчатыми полукапонирами П, расположенными у траверсов, пересекающих боковые фасы, и прикрываемыми с поля земляными масками М; такое расположение полукапониров выносит фланкирующие выстрелы вперед, направляя их на доступы к соседним с фортом позициям, между тем как выстрелы промежуточного капонира, располагаемого в горже, как это принято в проектах Величко, часто проходят поверх ближайших к форту окопов обороняющегося, рискуя поразить своих; укрытие амбразур достигается при этом уступами и прикрывающей спереди довольно длинной земляной маской. Для укрытия стрелков на линии огня бетонного бруствера рассматриваемый проект предусматривал металлические щиты, кроме того предложены были 4 бронебетонных стрелковых или пулеметных галереи Г, а для скорострельных противоштурмовых пушек 2 скрывающиеся броневые башни Б, позади которых были устроены бетонные барбеты как запасное средство для использования противоштурмовых орудий на случай неготовности или порчи башен. Внутри форта была расположена казарма К, находящаяся в непрерывном казематированном сообщении со всеми частями форта. Она была обсыпана гласисообразной насыпью, образующей внутреннюю стрелковую и пулеметную позицию, содействующую упорной обороне форта.

Идея постепенного возведения форта была осуществлена в этом образце тем, что в первую очередь автор предполагал возведение казармы, которая должна была окружаться той или иной

оборонительной оградой хотя бы даже полевой профили, благодаря чему уже через 4 месяца от начала работ получался опорный пункт, правая половина которого показана у левого края (фиг. 159) и который, обойдясь примерно в 200 000 рублей довоенного времени, должен был уже представлять немалую силу сопротивления, так как в нем имелось безопасное от всяких снарядов и даже удобное для жительства помещение; затем, проработав еще 4 месяца и израсходовав еще 300 000 рублей, можно было усовершенствовать боевую позицию упомянутого опорного пункта до такой силы, какую она должна иметь в долговременном форте, оставив лишь временный или полевой характер за препятствиями и их обороной, как это показано на половине плана у правого края фиг. 159. Наконец, проработав еще строительный год и израсходовав не менее 500 000 рублей, а всего проработав два года времени и израсходовав 1 млн довоенных рублей, можно было докончить постройку долговременного форта устройством рвов с их препятствиями и обороной в полном размере, приведя форт к виду, показанному посередине фиг. 159.

Почти одновременно с появлением последнего проекта форта профессора Буйницкого (в 1910 г.) Инженерный комитет одобрил еще один проект, составленный в это же время членом этого комитета военным инженером Малковым-Паниным, который автор назвал “Проект долговременного форта тупоугольного начертания”. Схема его изображена на фиг. 160. По своей идее он представляет нечто среднее между обоими предшествующими проектами. По фигуре в плане он сходен с проектом Буйницкого, но значительно вытянут в длину (по фронту), напоминая скорее форму ромба, чем треугольника. Таким начертанием автор стремился достигнуть большего рассеивания артиллерийского огня противника. Убежище для дежурной части занимает всю напольную часть форта и имеет большое количество выходов на боевую позицию. Дополнительные убежища расположены несколько отступя назад от напольной части, причем насыпи над ними с фланговыми заворотами внутрь образуют как бы внутреннюю позицию форта, как в проекте профессора Величко насыпи над галереями Г (см. фиг. 158). Горжевая казарма в рассматриваемом проекте сделана двухэтажной, по 5 казематов в каждом этаже, благодаря чему она занимает меньше места, чем в проекте профессора Величко, причем по конечностям к ней примыкают значительно растянутые уступчатые промежуточные полукапониры, которые спроектированы трехэтажными, будучи вооружены в верхнем этаже 3-дм скорострельными пушками для фланкирования промежутков в среднем этаже — пулеметами, а в нижнем — 57-мм капонирными пушками

для фланкирования горжевого рва. Над напольным убежищем посередине высится броневая башня ББ с 3-дм скорострельной пушкой; такие же башни ББ имеются и на поданных назад участках убежищ, где имеются также и броневые наблюдательные посты НП. Три таких же наблюдательных поста НП расположены над казармой и закругленными частями промежуточных полукапониров. Следует еще отметить, что в рассматриваемом проекте на напольном убежище применены 2 скрывающиеся установки СУ для 3-дм пушек системы военного инженера Фабрициуса. Впрочем, Величко также имел в виду две таких установки, по одной в каждом из участков Г внутренней позиции своего форта.

Сущность этой установки, заключалась в том, что над каким-нибудь бетонным убежищем (лучше всего над подбрустверным) предлагалось установить тумбу диаметром в 0,6 м со стальной крышкой толщиной в 2,5 см. Под тумбой сквозь свод каземата и по всей высоте последнего проходила труба, в которой могла ходить по роликам рама с укрепленной 3-дм скорострельной пушкой, имеющей дуло орудия в вертикальном положении. Поднимание кверху и опускание рамы производились системой галлиевых цепей

с противовесами. Как только орудие поднималось кверху — к гребню бетонного бруствера, оно при помощи особого механизма приводилось в горизонтальное положение, высовываясь за гребень бруствера, и открывало огонь. Вся процедура, начиная от момента поднятия орудия до первого выстрела, как показал опыт, занимала полминуты времени. Произведя нормально 12 выстрелов в следующую минуту, орудие снова приводилось механизмом в вертикальное положение и опускалось вниз, причем герметически закрывалась крышка внешней тумбы. Стоимость установки при валовом заказе автор исчислял в 6000 рублей, тогда как одно противоштурмовое орудие в бронебашне исчислялось в России в 30 000 рублей. Эта значительная экономия, доставляемая установкой, ее незаметность издали и незначительность места, ею занимаемого у линии огня, были настолько соблазнительны, что привели к одобрению всего устройства Инженерным комитетом в 1907 г. и применению его указанными выше двумя авторами в своих проектах фортов наряду с броневыми башнями, совсем отказаться от которых не решались ввиду той шумихи, которая в то время была поднята в военной среде около бронебашенного вопроса.

Горжевая казарма в проекте инж. Малкова-Панина связывалась потерной с подбрустверным убежищем, а также имела подземный выход в тыл, прикрывавшийся открытым капониром ОК, фланкировавшим доступы к форту с тыла. Этот капонир в свою очередь охранялся неглубоким треугольным рвом, заполнявшимся в период мобилизации проволочной сетью. Отступные участки убежищ также соединялись потернами П с оконечностями промежуточных полукапониров.

В качестве преграды в рассматриваемом проекте имелся на напольных фасах ров с двухрядной железной решеткой на бетонных тумбах у подошвы земляного эскарпа и бетонным контрэскарпом с галереей, соединявшей между собой головной уступчатой формы кофр К и бетонные блокгаузы Б, устроенные на горжевых плацдармах прикрытого пути. Горжевой ров имел эскарп в виде однорядной решетки на бетонном фундаменте и земляной контрэскарп и фланкировался из нижнего этажа промежуточных полукапониров.

Особенные заботы приложил автор к обеспечению своего форта от ближней атаки. Вдоль гребня бетонного контрэскарпа

напольных рвов у него проходит широкий прикрытый путь с плацдармами, снабженными бетонными блокгаузами Б и гласисом, идущим кремальерами, что способствовало наилучшему укрытию людей на прикрытом пути от продольных поражений. Кроме того головной кофр сам прикрыт земляной маской, окруженной рвом с железной решеткой у эскарпа и проволочной сетью, устраиваемой в мобилизационный период; от подземных же покушений неприятеля кофр так же, как и ближайшие к нему блокгаузы Б прикрытого пути, обеспечен мощной контрминной системой из галерей КМ, связанных отдельными вентиляционными рукавами. Все покрытия казематов согласованы были с указанной выше “Инструкцией для устройства перекрытий казематов в крепостных сооружениях”, изданной Главным инженерным управлением в октябре 1909 г. Идея постепенного возведения форта по годам также была принята автором во внимание, и в проект включалось три стадии его развития, начиная с укрепления почти полевого характера, переходящего затем в укрепление полудолговременное и наконец в долговременный форт.

Все описанные выше три типа новых фортов были разосланы Главным инженерным управлением по крепостям для руководства при составлении на местах новых проектов. Секретный характер разработанных образцов не позволял лицам, знакомым с ними, выступать с критикой их в печати в отношении технических деталей. Все же в среде тогдашнего Генерального штаба нашлись лица, которые взяли на себя смелость в своих отдельных трудах (А. Елчанинов. Тактика в действиях под крепостями. 1909 г.) или в газетных статьях (А. Свечин. Ряд статей в военной газете “Русский инвалид” по крепостным вопросам), затронуть некоторые идеи инженерного направления, так или иначе выявленные в упомянутых выше проектах, особенно в первом из них. Это обстоятельство до некоторой степени всполошило инженерное начальство, и оно дало директиву открыть в тогдашней Инженерной академии прения по крепостным вопросам, начав их докладом профессора Буйницкого на тему “Постепенное развитие типа крепостного форта” с целью вызвать всестороннее обсуждение различных вопросов, имеющих непосредственное отношение к крепостному делу.

Профессор Буйницкий дал в своем докладе картину постепенного развития устройства долговременного форта у нас и у наших ближайших соседей за последние 40 лет, причем закончил доклад разбором последнего проекта форта (1909 г.) профессор Величко, высказав пожелание, чтобы с критикой предложений наших военных инженеров выступили и специалисты других родов службы. Доклад вызвал довольно оживленный

обмен мнениями представителей всех родов войск, достигавший иногда значительной остроты и растянувшийся на целых 7 заседаний (с 23 января по 23 марта 1910г.).

Прения вышли далеко за пределы темы, затронутой докладом, и захватили многие крепостные вопросы как общего характера, так и частного — различных технических деталей фортификационного и артиллерийского характера. Так, например, были затронуты вопросы об устройстве крепостей большого диаметра (с особым разбором крепости Мец), о применении укрепленных групп (особенно германского типа Feste), о применении в крепостях броневых закрытий, о численности артиллерийского вооружения крепостей, о системе проектирования крепостей вообще и, пр.

В отношении типа форта проф. Величко большие споры вызвал вопрос о рациональности устройства и применения промежуточного капонира. Против этого капонира сильно восставали представители Генерального штаба: они указывали, что капонир слишком высок и, будучи прилеплен к форту, демаскирует его; что вследствие скопления дыма в казематах во время стрельбы последняя становится неосуществимой; указывали также, что в Германии такие капониры в крепостях применения себе не находят и не найдут, а что им предпочитают установку позади фортов открытых батарей фланкирующего действия. Все эти замечания вызвали горячий ответ самого автора постройки — профессора Величко.

Не останавливаясь здесь на дальнейших подробностях упомянутых прений{¹²}, заметим лишь, что хотя в конце концов по всем разбиравшимся на прениях вопросам и не пришли к полному обоюдному соглашению, все же в резюме, сделанном уже потом в особом заседании Инженерного комитета и занесенном в журнал от 21 апреля 1910г., было указано, что:

{12}"Прения по крепостным вопросам в Николаевской инженерной академии". Стенографический отчет 1910г. (Имеется в фундаментальной библиотеке Военно-технической академии.)

1) промежуточные капониры или полукапониры принципиально нужны: от них отказываться не следует, но надо всемерно заботиться, чтобы превышение их над поверхностью земли было наименьшее; иногда их можно отделять от форта, располагая позади последнего, но под его непосредственной защитой; иногда можно заменять этот капонир броневыми батареями;

2) с броневыми башнями при современном состоянии бронебашенной техники считаться необходимо: их придется применять главным образом в виде промежуточных бронекупольных батарей; на фортах же придется ставить отдельные броневые

башни для противоштурмовых орудий, равно как придется применять броневые наблюдательные посты;

3) укрепленные группы или “фесте” не представляют собой чего-либо оригинального: главной составной частью “фесте” является все тот же форт: без него “фесте” существовать не может, но так как современный форт назначается только для пехоты, то он не может выполнить роли самостоятельного долговременного укрепления: для выполнения такого назначения форту необходимо придать артиллерию; ее ставят позади и по бокам форта в броневых, а то и в открытых батареях; затем устраивают дополнительные траншеи и другие постройки, и все это окружают общим препятствием, образуя самостоятельную долговременную постройку, вполне уместную в известных случаях (при благоприятной местности) и в русских крепостях.

Все приведенное было сообщено в крепостные инженерные управления и принято во внимание при дальнейших разработках проектов фортов и участков крепостных позиций.

В связи с составлением новых проектов фортов и другими крепостными вопросами, имеющими отношение к усовершенствованию и расширению крепостей, в 1909—1910 гг. усиленно обсуждался как в инженерном, так и в артиллерийском ведомствах вопрос о применении броневых башен. Со времен 80-х годов XIX столетия, когда вопрос о броневых башнях (см. главу XXIII) решен был для России в отрицательном смысле главным образом потому, что тогда еще и за границей не был подыскан надежный для башен материал, равно как не решены были окончательно детали конструкций; с тех времен техника бронебашенного дела подвинулась за границей значительно вперед, и, как мы видели выше, к рассматриваемому нами периоду во всех иностранных государствах броневые башни разных конструкций нашли себе широкое применение в крепостях. Необходимо было и в России снова подвергнуть внимательному изучению вопрос о броневых башнях. Большой толчок этому дали труды: 1) французского инженера Пьерон де Мондезира “Броневая фортификация” (“Fortification cuirassee” par Piarron de Mondesir) 1909 г. и 2) русского военного инженера, профессора Инженерной академии Голенкина “Броневые установки, современное их развитие, устройство и применение в сухопутных крепостях”, 1910 г. В последнем труде, явившемся результатом личных наблюдений и изучении автора во время его двухлетних поездок по броневым заводам Западной Европы (Круппа в Эссене и Магдебурге, Эргардта в Дюссельдорфе и Скода в Пильзене), особенно подробно были рассмотрены все новейшие броневые установки и их конструктивные детали, а равно исследован вопрос о применении различных металлов вообще

в фортификационной практике. По поручению Инженерного комитета Главного инженерного управления Голенкиным был составлен проект типового броневого поста для наблюдателей, обеспеченного от бомб до 11-дм калибра включительно, который и был одобрен в мае 1910 г. Такие посты имелось в виду заказывать на русских заводах для бывших крепостей России. К сожалению, из-за экономических соображений в действительно изготовленных к 1914 г. нескольких экземплярах таких постов были допущены значительные отступления от типового проекта как в смысле качества брони и толщин ее в различных частях поста, так и самой конструкции (вместо цельного колпака был сделан составной из отдельных элементов, связанных шпонками). Это сильно отразилось на прочности таких постов, которые, по опыту Осовца, не смогли выдерживать интенсивной бомбардировки самыми крупными снарядами германской артиллерии.

Вопрос о более крупных броневых закрытиях в виде броневых башен для противоштурмовой и дальнобойной артиллерии был разрешен для русских крепостей иным порядком, а именно путем созыва конце 1909 г. при тогдашнем Главном артиллерийском управлении особого совещания, которое после ряда заседаний составило общее заключение по вопросу о применении броневых башен в русских крепостях как сухопутных, так и береговых, причем высказало пожелание, чтобы прежде всего поручено было компетентным лицам ознакомиться с существующими в данное время на заграничных заводах наиболее совершенными образцами броневых установок, необходимых для русских крепостей, и, остановившись на каких-либо из них, подвергнуть их затем на своей территории всестороннему испытанию.

В соответствии с этим пожеланием в 1910 г. была создана особая комиссия, в состав которой вошли представители разных ведомств, наиболее компетентные в бронебашенном вопросе, и эта комиссия посетила некоторые иностранные заводы, полигоны и крепости во Франции, Бельгии и Англии. Из произведенного осмотра выяснилось, что Франция и Бельгия имеют уже вполне выработанные типы башен, заказанных в большом количестве и устанавливаемых в крепостях. Одновременно из словесных объяснений некоторых иностранных заводчиков и артиллеристов, равно как из наблюдений членов комиссии при показных стрельбах на полигонах, выяснилось, что за границей опыты обстреливать башен сводились главным образом к испытанию одних броневых куполов, а не целых броневых конструкций, и что действие обстреливания на целые системы башен остаются таким образом еще не выясненными. Ввиду изложенного до приступа к установке в наших крепостях избранных

заграничных образцов броневых башен решено было эти типичные образцы приобрести от иностранных заводов и широко испытать на русской территории.

В силу указанного решения военным ведомством были приобретены:

1) одна скрывающаяся броневая башня для двух 75-мм скорострельных пушек завода Сен-Шамон во Франции; 2) одна вращающаяся, но не скрывающаяся башня на две 155-мм пушки бельгийского завода Коккериля и 3) одна вращающаяся башня на одну 155-мм пушку французского завода Шнейдера. Два первых образца башен действительно и были в 1912 г. подвергнуты испытанию на острове Березани (см. ниже), а третий образец испытанию подвергнут быть не мог, так как своевременно не был доставлен в Россию. Доставленный значительно позже, почти перед самой войной, он был установлен на Скобелевской горе в крепости Осовец и подвергся в мировую войну боевому испытанию, которое с честью выдержал.

Березанские опыты 1912 г.

Попутно с вышеуказанной главной целью — испытанием стрельбой броневых башен, приобретенных за границей, военное ведомство решило подвергнуть одновременно испытанию новые конструкции покрытий казематов, разработанные в 1909 г. Инженерным комитетом, а также и другие конструкции более старых типов или являющиеся проектами отдельных авторов. Так же точно наряду с упомянутыми образцами броневых башен решено было подвергнуть испытанию спроектированный профессором Голенкиным броневой наблюдательный пост, скрывающуюся установку инженера Фабрициуса, различного типа долговременные препятствия и некоторые типы закрытий временного характера.

Для организации и руководства опытами была образована особая комиссия в составе многочисленных представителей инженерного и артиллерийского ведомств, а также Генерального штаба. На опыты в качестве гостей были приглашены также представители французской и бельгийской армий; от последней прибыл профессор инженерно-артиллерийской академии Дегиз, который в мировую войну был комендантом крепости Антверпен. Местом, наиболее соответствующим совокупности всех условий, необходимых для успешного производства

опытов, был признан казенный остров Березань, близ Очакова.. Общая сумма расходов на опыты была определена по смете свыше 1,5 млн рублей. К работам было приступлено в июле 1910 г., а к лету 1912 г. опытная постройка была закончена. Сами опыты производились в сентябре-октябре 1912 г. Обстреливание опытной постройки производилось двояким образом: 1) навесным огнем из 28-см гаубицы французской фирмы Шнейдер, из двух 155-мм крепостных гаубиц обр. 1909 г. и из 48-лин. полевой гаубицы; 2) прицельным огнем из 6-дм пушки 3,2 т обр. 1904г. и из 3-дм скорострельной пушки на близкой дистанции.

Наибольший практический интерес представляла стрельба из 28-см гаубицы, имевшей 3 рода снарядов: 1) бетонно-бойную стальную бомбу длиной в 4 1/4 калибра и весом в 334 кг с разрывным зарядом в 33,4 кг тола; 2) фугасную стальную бомбу в 5 калибров длиной, весом в 292 кг с разрывным зарядом в 72,8 кг тола и 3) бронебойную стальную бомбу в 3,5 калибра длиной, весом в 328 кг не снаряженную. Стрельба велась с дистанции около 4,2 км при угле возвышения в 57° и угле падения около 60°.

Главные выводы, к которым пришла опытная комиссия, были следующие:

А. В отношении конструкций крепостных сооружений:

1) Сплошные бетонные своды, не усиленные снизу сильными противооткольными средствами, не должны вообще применяться для крепостных сооружений, так как для противодействия отколам требуется большая непроизводительная толща бетона.

2) Противооткольные средства в виде одной сетки снизу или примеси к бетону обрезков проволоки оказались слабыми и недействительными для удержания больших отколов; также не устраняют отколов ниже последней сетки и не противодействуют разрушению бетона в толще свода и ряды железных сеток, проложенные по поверхности каждого рабочего слоя, без соединения их между собой вертикальными связями.

3) Покрытие слоистой конструкции, состоящее из 0,5 м железобетонного свода, песчаной прослойки в 1,06—1,25 м и бетонного тюфяка толщиной в 1,5м, следовательно общей толщиной в 3—3,2 м, прочнее сплошного бетонного свода толщиной в 2,4 м и безусловно выдерживает одно попадание 28-см фугасной бомбы с замедлителем, но не обеспечивает во всех

случаях от второго попадания в дно воронки, полученной от первого. Слоистая конструкция наиболее пригодна для перекрытия больших пролетов.

4) Вместо сводчатых покрытий можно применять и плоские, состоящие из двутавровых балок и слоя бетона не менее 2,4 м, но балки должны быть положены вплотную одна к другой.

5) Земляные обсыпки при толщине их до 1,2—1,5 м оказались, вообще говоря, полезными и вполне обеспечивающими бетон от разрушительного действия 155-мм фугасными бомбами без замедлителя; замечалось, что земляная обсыпка поглощала часть разрушительного действия взрывов и удерживала часть тех снарядных и бетонных осколков, кои разбрасывались в стороны. Если толщина обсыпки более глубины проникания снаряда в данный грунт, так что разрыв снаряда происходит не на бетоне, а в некотором расстоянии над ним, то обсыпка также оказывается полезной, и при некотором промежуточном слое земли между разрывом и бетоном (интервал безопасного разрыва) разрушительное действие снаряда не оказывает влияния на бетон. В этом отношении, следовательно, подтвердились результаты кронштадтских опытов 1889—1894 гг. Промежуточная же между 1,2 м и глубиной проникания снаряда толща обсыпки, по-видимому, вредна, действуя на разрыв снаряда как забивка. Но это явление, обнаруженное и в кронштадтских опытах, здесь выявлено было недостаточно.

Б. В отношении броневых закрытий:

1) Сопротивление башни завода Коккериль с двумя 155-мм пушками, требуемое от нее в боевой обстановке, недостаточно, и башня этой конструкции должна быть признана неприемлемой для вооружения.

2) Башня французского завода Сен-Шамон для двух 75-мм пушек выдержала испытание стрельбой по ней лучше, чем предыдущая, но все же повреждения в ней были значительны и конструкция ее нуждается в улучшении.

3) Наблюдательные посты в виде цельного броневого колокола при условии наблюдения через амбразуры с помощью панорамных перископов и при должной толщине брони будут вполне удовлетворять своему назначению.

4) Скрывающаяся установка инженера Фабрициуса на испытании оказалась неудовлетворительной. По мнению комиссии, установка требует существенных конструктивных изменений и в настоящем ее виде не может быть принята на вооружение.

Результаты березанских опытов были обработаны и изданы в 1913 г., но уже с ноября 1912 г. Инженерный комитет Главного инженерного управления на основании данных этих опытов стал разрабатывать новые конструкции казематированных построек

и некоторые детали фортов, как раз проектировавшихся тогда для вновь предположенной к постройке крепости Гродно и для расширявшихся крепостей Новогеоргиевск, Брест-Литовск и Ковно. Так как при этой разработке были сделаны некоторые новые предложения, не предусматривавшиеся на березанских опытах, особенно в отношении принятия в качестве противооткольного средства для казематов стальных швеллеров (идея военного инженера Савримовича), то решено было в январе 1913 г. произвести дополнительные опыты в крепости Варшава: там воспользовались бетонными постройками фортов, предназначавшихся к уничтожению, сделали в них необходимые для опытов добавления и произвели ряд взрывов снарядов, наполненных крупными разрывными зарядами.

Работы по составлению проектов крепостных сооружений и самих крепостей с 1912 г.

В конечном результате работ Инженерного комитета, основанных на данных березанских и варшавских опытов, 29 марта 1913 г. появилась изданная этим комитетом “Временная инструкция для устройства перекрытий и стен казематированных крепостных помещений”. В этой инструкции приводились новые типы перекрытий казематов, способные сопротивляться от одного до трех попаданий новейших 28-см фугасных бомб.

Однако едва успел Инженерный комитет выпустить упомянутую инструкцию и разослать ее в крепостные инженерные управления для соответствующего руководства при проектировании и постройке новых оборонительных сооружений в крепостях, как получены были сведения о появлении в Германии новых орудий 42-см калибра со снарядами, значительно более мощными, чем таковые 28-см мортир. Точных баллистических данных нового орудия не имелось, но ГАУ дало все-таки их в приблизительных цифрах. Вес снаряда выходил в 820 кг, разрывной заряд — в 176 кг тола.

Согласуясь с новыми данными, Инженерный комитет вновь переработал выводы березанских и варшавских опытов и окончательно установил конструкции казематированных построек, способных сопротивляться как новым 42-см снарядам (при одном их попадании), так и имевшимся уже

в виду 28-см снарядам (при одном, двух и трех их попаданиях в одно место).

На фиг. 161 приведен в профили тип подбрустверного убежища, рассчитанного на одно попадание 42-см снаряда или соответственно на три попадания 28-см. Покрытие здесь состоит из швеллеров ш, тонкой прослойки из асфальтового бетона и 3,35-м слоя цементного бетона высшего качества.

На фиг. 162 показана в поперечной и продольной профилях казарма, также рассчитанная на одно попадание 42-см снаряда или соответственно на три попадания в одно место 28-см снаряда. Здесь при пролетах казематов в 5,5 м применена слоистая конструкция из железобетонного свода, слоя песка и бетонного тюфяка толщиной в 3 м.

Это наиболее типичные примеры вновь разработанных Инженерным комитетом конструкций, чертежи которых были немедленно сообщены во все крепостные инженерные управления, которые и приняли их во внимание при составлении новых проектов фортов и возведении некоторых из них, начиная со строительного сезона 1913 г.

Что касается самых фортов в целом, то они проектировались, вообще говоря, по вышеприведенным трем образцам (профессоров Величко, Буйницкого и военного инженера Малкова-Панина), изменяясь в деталях для каждой крепости, в зависимости от местных условий и тактической обстановки, в которых они должны были находить себе применение.

Характерные особенности фортов, проектировавшихся для русских крепостей с 1912 г., могут быть резюмированы следующим образом:

1) Наблюдалась большая против прежнего свобода в выборе формы начертания фортов в плане, причем треугольная форма нашла себе применение довольно частое. В частных случаях — в местностях особенно пересеченных, гористых, как это было во Владивостоке, Карсе и др., форты получали иногда значительные размеры, искусно применяясь к местности путем разброски их отдельных элементов на большей площади, т. е. обращались

в расчлененные форты, напоминающие форт австрийца Ханика или укрепление Фев в Меце, но более оригинальные, выявлявшие творчество русских военных инженеров.

2) На фортах было предположено устанавливать броневые башни для противоштурмовых пушек по типу испытывавшейся на березанских опытах башни завода Сен-Шамон, но с выяснившимися на опытах изменениями. Однако не полагаясь на своевременную готовность этих башен, ввиду неприспособленности к их изготовлению отечественных заводов, подготовлены были и открытые барбетные установки с широкими и пологими въездами и надежными вблизи их убежищами для укрытия орудий и прислуги во время бездействия. Фактически башни к началу войны оказались неготовыми, и потому во всех фортах довольствовались открытыми установками.

3) Для артиллерийских и пехотных наблюдателей на некоторых крепостных фортах (например, в Осовце) были установлены броневые наблюдательные посты, но более упрощенной конструкции, чем по проекту профессора Голенкина. Всего было изготовлено до 25 постов. Боевой опыт Осовца не оправдал надежности упрощенной конструкции.

4) Жилая казарма в новых проектах была подана в значительной степени назад, чтобы не быть подвергнутой артиллерийскому огню одновременно с напольными частями форта; в некоторых случаях даже имелось в виду устраивать казармы вне фортов или совсем обходиться без них, довольствуясь одними солидными убежищами для дежурной части с удобными выходами на стрелковую позицию, все же главную массу гарнизона форта держать позади форта в небольших бетонных убежищах, спрятанных в складках местности.

5) Предусматривалось большое количество подземных сообщений (потерн и галерей) между отдельными казематированными постройками самого форта и для связи последнего с тылом, равно предусматривалось и достаточное количество выходов из казематированных помещений, прикрытых броневыми дверьми и рационально устроенными коленчатыми сквозниками.

6) На всех фортах предусматривались промежуточные капониры или полукапониры; однако, имея в виду, что по финансовым соображениям не везде удастся эти органы фланкирования промежутков между фортами своевременно возвести и вооружить, — в горжевых углах фортов или на боковых их фасах устраивались открытые установки для полевых орудий; для хранения этих орудий во время бездействия предполагались особые убежища в траверсах или же их предполагалось до времени выкатывания на барбеты держать в ближайших к ним

коленчатых сквозниках. В некоторых частных случаях предусматривалось устройство промежуточных капониров иди полукапониров отдельно от фортов позади последних. Иногда считалось возможным заменить промежуточный капонир броневой башней.

7) На всех фортах предусматривалось обеспечение кофров и контрэскарповых галерей зачатками контрминной системы, но, к сожалению, работы эти были везде отнесены к третьей очереди и потому нигде не выполнены.

8) Все казематированные помещения проектировались согласно Временной инструкции Главного военно-технического управления от 23 января 1914 г., т. е. уже с расчетом на сопротивление 42-см и 28-см снарядам.

Наряду с фортами в качестве опорных точек главной крепостной позиции в русских крепостях, совершенствовавшихся и возводившихся заново с 1912 г., применялись также фортовые группы. Первый образец фортовой группы был предложен профессором Буйницким сначала в самых общих чертах на страницах военного органа “Русский инвалид” за 1908 г. Затем этот образец был разработан автором более детально и помещен в академическом курсе “Современное состояние долговременной и временной фортификации” изд. 1912 г. В таком виде этот проект фортовой группы изображен на фиг. 163. Группа имеет очертание полукруга диаметром около 2 км, сомкнутого с тыла почти прямой линией. Ближайшая к неприятелю часть полукруглого

обвода группы занята сильным фортом; менее опасные точки обвода — горжевые углы на оконечностях диаметра полукруга — заняты укреплениями треугольного начертания в плане типа промежуточного опорного пункта. Примерно 1,5—2 км промежутки между этими тремя укреплениями заняты сплошными оборонительными гласисами с изломами, пониженными фланками и полукапонирами для фланкирования и поддержки упомянутых укреплений. Гласисы могут заниматься стрелками и не на всем их протяжении, а только участками, которым при помощи заворотов самих гласисов с флангов и с тыла можно сообщить некоторую большую устойчивость и снабдить их казармами; при этом получатся некоторого рода опорные точки, которые лучше всего сорганизовать при фланкирующих рвы и промежутки постройках.

С тыла вся группа смыкается только рвом, соответственным образом фланкируемым. Позади организованной таким образом пехотной позиции, представляющей собой позицию ближнего боя, располагается артиллерийская позиция дальнего боя. Чтобы орудия этой позиции могли стрелять поверх первой, а также, чтобы эти орудия не страдали от перелетов снарядов, артиллерийская позиция отодвинута от пехотной примерно на 0,5 км назад; при таких условиях получает протяжение до 1,5 км, вмещая в себе до 45 орудий, размещенных не менее, как в 4-х броневых батареях, по 2 орудия в каждой, прочие же орудия — в открытых батареях, создаваемых в военное время, когда выясняется, что на данную именно группу неприятель ведет артиллерийскую атаку. Позади батарей прокладываются дороги, устраиваются пороховые погреба и убежища для артиллерийской прислуги.

На пространстве между позициями ближнего и дальнего боев могут быть еще размещены подвижные полевые орудия, принимающие участие в отражении штурма: для них устраиваются батареи также в военное время. В горжевой части группы располагаются казармы для общего резерва, некоторые пороховые погреба и склады; все это окружается оборонительным гласисом и образует редюит группы, который пригодится для прикрытия отступления защитников группы, если таковое по ходу событий будет признано комендантом необходимо. Пехотный гарнизон группы исчислен в 2 батальона. Стоимость такой группы определена автором в 4 млн руб.

Сравнивая эту группу с самой даже сильной германской “фесте”, нельзя не признать за ней большей силы как в отношении вооружения, так и в отношении технической помощи всей позиции ближней борьбы. На чертеже не показаны броневые наблюдательные посты и подземные сооружения их с батареями,

но эти сооружения автором предусмотрены и в описании группы оговорены.

Кроме профессора Буйницкого фортовые группы, несколько иные по замыслу, предлагались также и другими военными инженерами, но эти теоретические образцы, более сложные по устройству, более дорогие и с некоторыми недостатками тактического значения не нашли себе практического применения.

Что касается группы Буйницкого, то целиком и она не нашла себе практического осуществления, но, применяясь к ней, были спроектированы как самим ее автором, так и другими крепостными инженерами более простые и дешевые образцы, начатые постройкой в некоторых крепостях, но не законченные к мировой войне. Так, Буйницким была спроектирована для крепости Осовец так называемая Гониондзская группа, названная, впрочем, официально Гониондзским опорным пунктом. Она по общему своему облику весьма близко подходила к теоретическому образцу, отличаясь от последнего главным образом отсутствием броневых батарей. Другая фортовая группа была спроектирована тем же автором для крепости Новогеоргиевск. Она предполагалась у д. Янувек и должна была состоять из прежнего форта № 4, нового форта № 17 в расстоянии около 1 км к востоку от него (см. фиг. 164), опорного пункта № 9 и небольшой полевой батареи; все это имелось в виду окружить частью водяным рвом, составляющим продолжение рва нового форта, частью проволочной сетью. Эта группа Янувек была исчислена в 1 млн рублей, включая сюда и работы по усовершенствованию старого форта № 4 (около 100 000 руб.). К началу войны новый форт и опорный пункт были еще в стадии постройки.

В неоконченном виде к началу мировой войны были также группа форта № 15 и Голавицкая группа в крепости Новогеоргиевск, равно как некоторые группы в крепостях Брест-Литовск и Гродно. Проектированные группы для крепости Ковно (у Домейково, Януце и др.) были лишь в самом зародыше.

Вообще следует указать, что к работам по возведению новой крепости Гродно и по расширению Новогеоргиевска, Брест-Литовска и Ковно было приступлено главным образом летом 1913 г. Но так как мировая война началась в конце июля 1914 г., то в распоряжении крепостных строительств имелось всего два неполных строительных сезона. При таких условиях и принимая во внимание скудные ассигнования, при которых каждая из упомянутых крепостей могла рассчитывать на ежегодный кредит от 2-х до 5 млн рублей, тогда как один хороший форт, отвечавший современности, расценивался в 1,5—2 млн рублей, во всех этих крепостях к началу мировой войны можно было встретить

весьма незначительное количество даже вчерне оконченных фортов, групп и другого рода сооружений, составлявших остов крепостной позиции. Многое приходилось достраивать уже во время войны; поэтому в конце концов к моменту подхода неприятеля Ковно, например, оказалась в совершенно незаконченном виде, Гродно тоже была не закончена. Брест-Литовск в несколько лучшем виде, но и в нем далеко еще не были окончены все работы, предусмотренные проектом. В более законченном виде были Новогеоргиевск и Осовец, краткое описание которых ниже и приводится.

Новогеоргиевск (фиг. 164) к 1909 г. представлял собой крепость старого устройства, с фортовым поясом протяжением около 29 км при поперечнике в 9 км. На правом берегу Вислы имелась цитадель с внутренним ретраншаментом, и впереди нее ограда. Все это были постройки 40-х годов XIX века (см. фиг. 78).

Затем километрах в 2—3 впереди ограды в 80-х годах были построены форты: № 1 (Закрочим), № 2 (Коссево) и № 3 (Помехово), причем между Закрочимом и Коссево было около 5 км, а между Коссево и Помехово 2 км. С юго-восточной стороны между Наревом и Вислой продолжение ограды составляли Ново-Дворский люнет и редан, впереди которых, в 5—6 км находились форт № 4 и четыре Завислянских форта: № 5 (Дембино), № 6 (Николаевка), № 7 (Цибулице) и № 8 (Грохале), из которых форты № 7 и № 8 были всего в расстоянии 1 км друг от друга. Эти форты были тоже постройки 70—80-х годов XIX века, но в конце 80-х годов они были бетонированы, а в 90-х годах дополнены несколькими новыми бетонными казематами со сводами толщиной от 1,5 до 2,4 м. В общем же все форты для XX столетия были устаревшими и новым крупным фугасным снарядам тяжелой артиллерии оказывать сопротивление в должной мере не могли.

По плану 1910 года Новогеоргиевск решено было расширить, придав ему значение как бы авангардной крепости, которая до подхода русских главных сил, развертывавшихся по линии Ковно — Гродно — Брест-Литовск, должна была обороняться вполне самостоятельно, предоставленная самой себе. С этой целью по проекту, составленному в 1912 г., предполагалось впереди старого пояса фортов, в расстоянии около 8—9 км от ядра крепости, создать новую крепостную позицию из 10-нумерных фортов и нескольких промежуточных укреплений, причем в некоторых местах форты и укрепления должны были быть объединены в фортовые группы. По различным обстоятельствам новая позиция даже к началу осады крепости полностью закончена не была, хотя и могла уже оказывать довольно упорное сопротивление, считаясь и с 42-см снарядами германской артиллерии, так как на каждом форту, в каждом опорном пункте и группе имелись хотя бы в небольшом количестве казематы, способные сопротивляться этим снарядам.

Из более обороноспособных укреплений на северо-восточном и северном секторах крепости, которые и подвергались германской атаке, были фортовая группа, включавшая форт № 15 с двумя опорными пунктами; группа, включавшая один форт и 2 опорных пункта и находившаяся близ дер. Голавицы, откуда и название ее Голавицкая группа; затем форты № 14, № 16, опорный пункт № 8 и намечавшаяся группа Янувек. На северо-западном секторе более законченный характер работы носили на фортах № 10, 12 и 13.

На южном секторе крепости дело обстояло хуже: кроме старых переделанных четырех фортов здесь лишь вчерне были возведены форты у Грохале-Нове, несколько южнее его и западнее

Гурке и южнее дер. Рыбитева. Протяжение всей новой крепостной позиции было около 45 км.

В таком виде крепость была к концу мобилизационного периода 1914 г. Однако крепость не сразу подверглась осаде. Целый год немцы ее не трогали, и за этот срок в крепости могли продолжаться многие работы, не законченные к началу войны. Помимо работ на фортах и группах, таковые производились на промежутках и впереди фортового пояса, нося на себе следы той эволюции, которую претерпели за указанный промежуток времени постройки полевого, позиционного характера. К моменту подхода немцев к крепости во второй половине июля 1915г. многое, сделанное в предшествующее время, пришлось переделывать, а передовые позиции крепости значительно выдвинулись вперед, особенно на севере, будучи в расстоянии около 12 км от переправ через р. Нарев. Общее протяжение обвода передовых позиций крепости достигло почти 70 км. Однако ввиду того, что к постройке этих позиций приступлено было довольно поздно, они оказались в далеко не законченном виде: окопы местами были неполной профили, мало было убежищ и ходов сообщения, препятствия слабы.

Осовец (фиг. 165) являлся пограничной крепостью-заставой, расположенной в одном переходе от бывшей границы Восточной Пруссии. Он запирал Граево-Брестскую железную дорогу и преграждал таким образом ближайший и удобный доступ к важному в стратегическом отношении Белостокскому железнодорожному узлу. Заключая в своих руках переправу через р. Бобр, известную под названием Шведский брод, он одновременно являлся удобным плацдармом для перехода наших войск в наступление на Граево-Лык, для вторжения в пределы Восточной Пруссии. В главе XXVII было указано, как начал созидаться Осовец и во что вылилось устройство крепости к началу XX столетия. Здесь остается указать, что было сделано в течение всего промежутка времени от начала XX столетия до начала мировой войны, а равно во время последней.

До 1912 г. крепость подвергалась только частичным совершенствованиям ее отдельных элементов, но с этого года в ней начались значительные работы, имевшие главным образом целью обеспечение крепости более значительным количеством безопасных от бомб помещений, для чего многие уже имевшиеся в крепости казармы и убежища были надлежащим образом усилены и дополнены новыми, которые по конструкции своей могли оказывать сопротивление 28-см, 30,5-см, а возможно, что и 42-см снарядам. В первом убедил боевой опыт, в последнем он не убедил только потому, что не было ни одного чувствительного попадания таких снарядов ни в один из новых казематов.

Наиболее крупным опорным пунктом всей крепостной позиции являлось Центральное укрепление или форт № 1. Он имел в плане начертание неправильного пятиугольника с вынесенным в северо-восточном направлении равелином. Фасы форта имели полигональное и кремальерное начертания. Благодаря своей большой площади (около 1 кв. км) и большому количеству казематированных помещений, форт выдержал жестокую бомбардировку в феврале 1915 г. и до конца осады сохранил обороноспособность. По обнаруженным воронкам и разрушениям инженеры и артиллеристы крепости считали, что по форту было выпущено свыше 1000 снарядов калибром от 21 см, из них было 60 попаданий одних 42-см бомб: только одна из этих бомб попала в бетонную казарму, но дала неполный взрыв, благодаря чему повреждение выразилось только в наружном отколе

у карниза лицевой стенки. Земляные части форта пострадали весьма значительно, равно как отдельные участки рва и железной решетки в нем. Сильно пострадал также на форту броневой наблюдательный пост. Постройки новых конструкций хорошо выдержали попадания снарядов от 21-см до 30,5-см калибра.

Шведское укрепление (форт № 3) имело в плане начертание правильного пятиугольника. Это был форт 80-х годов, но с некоторыми усовершенствованиями.

Промежуток между фортами № 1 и № 3 был укреплен долговременно и состоял из участков северного оборонительного гласиса и укреплений на Скобелевой горе. Северный гласис имел высоту в 2—3 м, а заложение — в 50—60 м. Перед гласисом проходил водяной ров шириной в 20—30 м, глубиной до 2 м; впереди рва была расположена устроенная в мобилизационный период проволочная сеть шириной в 8—10 м. В гласисе в различных местах были врезаны барбеты для противоштурмовых пушек и пулеметов, а также устроены пять бетонных убежищ. Скобелева гора представляла собой возвышенность, господствующую над долиной р. Бобр. На горе устроено было несколько броневых артиллерийских наблюдательных постов, бетонное убежище на 1/2 роты пехоты, бетонный пороховой погреб, а в 1913 г. была закончена устройством броневая вращающаяся башня системы Шнейдера с 15-см гаубицей, вделанная в бетонный массив с убежищем для прислуги и пороховым погребом на 2000 выстрелов. В мобилизационный период Скобелева гора была обращена в сильный опорный пункт устройством нескольких рядов окопов, широких проволочных сетей и

тяжелых блиндажей. Позади северного гласиса было устроено 5 бетонных батарей для орудий борьбы с осадной артиллерией и 11 временных батарей. Все батареи были вооружены пушками и гаубицами не свыше 15-см калибра.

С южной стороны между фортами № 1 и 3 был расположен южный соединительный гласис такой же профили, как и северный. В гласисе было врезано 3 бетонных убежища.

Холмистая, поросшая сосновым лесом площадь между северным и южным гласисами и между фортами № 1 и 3 образовала крепостной плацдарм, на котором были размещены центральные пороховые погреба и все важнейшие необоронительные постройки, как то: казармы, госпиталь, склады, городок и пр.

Промежуток между фортами № 3 и 4 представлял собой слегка всхолмленную, покрытую мелким сосновым лесом и кустарником местность с резко выраженными тактическими ключами в виде Лысой горы на фронте и Собачьими буграми в тылу. На Лысой горе еще в 1913 г. было установлено два броневых артиллерийских наблюдательных поста; в мобилизационный же период здесь была возведена целая позиция. Укрепление Собачьих бугров вынуждалось опасением глубокого обхода форта № 4 и атакой форта № 3, минуя форт № 4; это укрепление состояло в возведении ряда окопов с проволочными сетями, но ни убежищ, ни фланкирующих построек здесь возведено не было. Сведения о форте № 4 приводились в главе XXVII. Здесь только надо дополнить, что в 1913 г. в северо-западном углу форта было построено убежище для пулеметов с покрытием в 2,4 м бетона на 15-см двутавровых балках. В том же году в южной части казармы был вделан бетонный массив с броневым артиллерийским наблюдательным постом. В мобилизационный период у подошвы гласиса была устроена 9-рядная проволочная сеть на железных кольях, вделанных в бетонные столбики.

С 1913 г. слабые сами по себе в отдельности форт № 4, расположенная вблизи него Круглая батарея и оборонительный гласис с дополнительными постройками, возведенными на высоте 9,8, связаны были в одну довольно стройную общую систему в виде как бы расчлененного форта большой площади. В период мобилизации вся эта система была усилена устройством временных убежищ для гарнизона и пулеметов. Круглая батарея была использована как пехотная позиция с установкой в ней лишь противоштурмовых орудий; наконец вся группа была окружена двумя полосами проволочных сетей на железных и деревянных кольях.

Крепость дополнялась с севера так называемой Заречной позицией, в состав которой входили форт № 1 (Заречный), прифортовая позиция между фортом и Рудским каналом и полевая

позиция по Рудскому каналу, от железнодорожного моста через него до р. Бобра. Заречный форт был типичным фортом 80-х годов. Он имел в плане начертание вытянутого пятиугольника с выступающими капонирами для фланкирования водяных рвов.

Прифортовая позиция представляла собой гласис, усиленный водяным рвом шириной 30 м и глубиной 1,5 м. В гласисе были врезаны 3 бетонных убежища: 2 — для гарнизона и 1 — для силовой станции.

Позиция по Рудскому каналу состояла из отдельных окопов с проволочными сетями по обоим берегам канала.

В описанном виде крепостная позиция имела протяжение 6,4 км и глубину в среднем километра 2.

В мобилизационный период и затем с началом военных действий, особенно с октября 1914 г. по февраль 1915 г., крепость была в значительной степени расширена как в глубину, так и в длину созданием новых позиций полевого характера. Крепость выдержала два раза серьезную бомбардировку и затем доблестно оборонялась в течение почти 6,5 месяца, выполнив возложенную на нее задачу.

Теория крепостной борьбы

В своем месте (гл. XXV) указывалось, что в России еще в начале 90-х годов XIX века, в ответ на пропаганду ускоренных атак крепостей, большинство инженеров предлагало в качестве противоядия заблаговременную подготовку междуфортовых промежутков и при наличии таковой по-прежнему постепенную или правильную атаку нормальным способом овладения крепостей. Этот способ атаки, равно как и мероприятия против него обороны, не был однако регламентирован каким-нибудь официальным наставлением, а изучался лишь по существовавшему тогда специальному руководству “Крепостная война или атака и оборона крепостей” (1898 г.) известного в то время педагога военного инженера Иохера.

В 1899 г. комендант Ивангородской крепости генерал Казбек сделал первую попытку составить наставление для домашнего употребления гарнизоном этой крепости под заглавием “Служба войск при атаке и обороне крепостей”. Наставление это вышло весьма кстати и разошлось в течение нескольких месяцев. Это побудило автора в 1902 г. выпустить второе издание, в котором были сделаны существенные дополнения. Наставление, как и руководство Иохера, в основе разбирало как нормальный способ атаки постепенную атаку, которую разделяло однако лишь на два периода: подготовительный и решительный,

тогда как в упомянутом выше руководстве автор еще придерживался деления атаки и соответственно обороны на четыре периода. Но главная ценность наставления заключалась в том, что в нем помимо общего хода осады и оснований для ведения обороны, разбирались как организация управлений войск в разные периоды осады, так и организация службы в крепости. Все же упомянутое наставление не считалось официальным для всей армии: им обзавелись во всех крепостях, но оно проводилось в жизнь далеко не всеми и не было санкционировано высшим командованием.

В 1903 г. вышел обстоятельный труд профессора тогдашней Инженерной академии П. Клокачева “Постепенная атака современной сухопутной крепости”, в котором затронутый вопрос разбирался с чисто теоретической точки зрения, но базируясь на более новом, чем в прежнем руководстве Иохера, фактическом материале и на исторических данных из событий более близких нам по времени. Годом позже (в 1904 г.) появился на основе этого труда составленный тем же автором курс для инженерного училища под заглавием “Крепостная война или атака и оборона крепостей”, заменивший руководство Иохера.

Порт-Артур, при взятии которого японцы потерпели неудачу в ускоренной атаке и принуждены были прибегнуть к атаке постепенной с проведением ее до ближнего периода, сопровождавшегося ведением сапных и минных работ и борьбой внутри укреплений, сильно дискредитировал ускоренную атаку, возвысил в глазах многих постепенную атаку, которая, с совершенствованием артиллерии, начинала терять к себе доверие как современный способ овладения крепостями, и выдвинул еще новый метод борьбы с крепостями в виде смешанного способа атаки, который в сущности и был применен японцами. Эти данные борьбы за Порт-Артур нашли отражение в новом издании курса профессора Клокачева “Крепостная война или атака и оборона крепостей” 1911 г., который продолжал служить единственным руководством по данному вопросу.

Несмотря на выход официальной французской “Инструкции по осадной войне” 1909 г., а затем в 1910 г. германского “Наставления для ведения борьбы за крепости”, а равно аналогичных наставлений в Японии и Италии, в России военное командование все не могло удосужиться поставить вопрос об атаке и обороне крепостей на официальную почву и предоставляло армии знакомиться с этим вопросом или по учебнику профессора Клокачева, или по русскому переводу германского наставления, или наконец по текущей литературе, в которой нельзя не отметить появившихся за этот период трудов: 1) Генерального штаба А. Елчанинова “Тактика в действиях под крепостями” (1909 г.);

2) Военного инженера Н. Коханова “Борьба за современную крепость” (1912 г.); 3) Н. Буйницкого, П. Клокачева, Н. Цытовича и П. Никитина “Организация и боевая деятельность артиллерии при атаке и обороне современных крепостей” (1911—1914 гг.); 4) В. Яковлева “Оборона современных долговременных фортов в период ближней атаки” (1910г.).

Наряду с этим специально инженерные вопросы при атаке и обороне крепостей изучались инженерными войсками по официальным “Наставлениям по траншейным, сапным, батарейным и минным работам”, периодически выпускавшимся Инженерным комитетом Главного инженерного управления.

Так было до самой мировой войны, в которую русским войскам пришлось атаковать 3 крепости (Бойен, Перемышль и Эрзерум) и оборонять 6 крепостей (Ивангород, Осовец, Новогеоргиевск, Ковна, Брест-Литовск и Гродно) с командным составом, не имевшим в руках официальных наставлений, объединявших действия всех родов войск в крепостной обстановке и инструктировавших каждый из родов войск в отдельности, кроме инженерных войск, но зато эти последние не всегда были в должной мере обеспечены соответствующими техническими средствами (например, при штурме Перемышля 24 и 25 сентября [по старому стилю] 1914 г. не имелось достаточного количества ножниц для резки проволоки, прожекторов и пр.). В конечном результате русское командование не выявило в мировую войну должного искусства в обращении с крепостями: в обороне — только Осовец и Ивангород явились положительными образцами (Брест-Литовск был хорошо подготовлен к обороне, но фактически ее проводить не удалось, так как крепость была эвакуирована до полного сближения с ней противника, так же как и Гродно); в атаке — и под Перемышлем, и под Летценом (крепостца Бойен) нельзя найти искусного управления войск.