Глава XVI.
Развитие военно-инженерного искусства в России
после Петра и до начала XIX века

Общая характеристика рассматриваемого периода в отношении развития военно-инженерного искусства: исправление существовавших крепостей и постройка новых

В Петровскую эпоху были установлены вполне определенные начала рационального устройства крепостей, и потому в дальнейшем оставалось при детальной разработке устройства крепостей только следовать указанным началам, изыскивая каждый раз формы, соответствующие данной обстановке. После Петра и до начала XIX века вся фортификационная деятельность в России может быть подразделена на практическую и теоретическую. Первая проявлялась в исправлении и усилении существующих и в постройке новых крепостей и не представляла ничего особо замечательного, вторая — в составлении проектов, которые хотя и не были осуществлены, но зачастую заслуживали полного внимания.

Вообще, вплоть до 1758 г. при проектировании новых крепостных оград применялось бастионное начертание, но в деталях не отдавали особого предпочтения какой-либо определенной фортификационной системе из применявшихся на Западе. Фланковую оборону рвов основывали на действительном ружейном огне; вместо пустых бастионов делали насыпные, наружные вспомогательные постройки предпочитали внутренним, на прикрытом пути устраивали казематированные редюиты, а сам прикрытый путь приспособлялся к пушечной обороне; кроме того, вообще широко применялись казематы и появились оборонительные казармы.

Из работ этого периода по усилению и исправлению

крепостей упомянем: усиление крепости Фридрихсгам, исправление ограды Ревеля, исправление Риги, усиление оборонительной линии, соединяющей старый Киев с Киево-Печерской крепостью. Из проектов крепостей этого времени заслуживают внимания по своим оригинальным деталям проекты крепостей Опочка (1732 г.) и Эвст-Шанец (1736 г.).

В проекте Опочки (это крепость у р. Великой) оборона рвов перед равелином (фиг. 68) производится из эскарповых казематов а, прикрывающихся спереди особыми казематами-заслонами з, расположенными в устьях рвов равелина, что напоминает позднейшие предложения Карно о прикрытии эскарповой стены против устья рва равелина.

В проекте крепости Эвст-Шанец (при впадении р. Эвст в Западную Двину, в 125 км от Риги) впервые появляются оборонительные кирпичные казармы (фиг. 69) в виде двух бастионных фронтов, образовавших горжевую часть крепости, обращенную

к pp. Двине и Эвст. Казарма была двухэтажная, и лицевые ее стены, ничем не прикрытые, имели громадную толщину в 5 м. Проект этот, составленный инженером Людвигом задолго до Монталамбера, был однако проникнут его духом.

С 1758 г. начали появляться проекты крепостей, в которых ограды располагались на новых началах, до того времени не встречавшихся. К ним относятся проекты Петер-Шанца у Риги и крепости св. Дмитрия на Дону. Петер-Шанец являлся мостовым укреплением у Риги, на левом берегу Двины и представлял собой “двенадцатиугольный штерншанец”, (т. е. звездообразное начертание в плане).

Первоначальный проект этого укрепления, составленный в 1726 г., в исполнение приведен не был, и в 1758 г. был составлен другой проект русским инженером Деденевым, по которому ограда Петер-Шанца должна была состоять из тенальных фронтов, из которых три имели внутри редюиты Р. Фронт с таким редюитом показан на фиг. 70. Редюит почти весь казематированный и служит опорным пунктом для удержания внутри даже после падения ограды. Впереди главного вала А расположены контргарды Г и гласис с прикрытым путем, в исходящих и входящих углах которого расположены казематированные редюиты. Редюит исходящего угла Б дугообразный и перегораживает прикрытый путь. Автор проекта называет его “казематированным траверсом”; его назначение — не позволять неприятелю с овладением плацдармом распространяться по всему прикрытому пути. Казематы К, фланкирующие рвы контргардов

перед исходящими углами, стреляли сквозь сквозные отверстия М, проделанные в контргардах, которые в отношении казематов являлись здесь заслонами (козырьки). Как само тональное начертание участков ограды, так и приведенные детали были для того времени новинками.

В 1745 г. артиллерийским капитаном Сипягиным был составлен проект крепости св. Дмитрия на Дону, предположенной на правом берегу Дона, в расстоянии двух с лишним километров от устья Теморнака. Однако первоначальный проект, составленный из бастионных фронтов, был отвергнут и в 1759 г. был составлен новый проект особой комиссией из ряда русских инженеров. По этому проекту крепость имела 8 фронтов, обращенных к полю, и горжевую ограду, расположенную в три ряда по гребню и скатам берега. Напольные фронты имели тенальное начертание; кроме главного вала имелись фоссебрея, анвелопа и пр. (фиг. 71). Очень сильно была организована фланковая оборона, причем для устранения скопления дыма фланки были сделаны выступными, местами же — отступные. Казематы были хорошо маскированы и разделялись земляной частью.

Этот фронт поразительно схож с тенальными фронтами Монталамбера, хотя и был спроектирован на 17 лет раньше выхода в свет первого тома его сочинений. Такое совпадение идей объясняется тем, что в 1757—1758 гг. Монталамбер состоял военным агентом при шведской армии, действовавшей вместе с русской против Пруссии, а в 1758—1760 гг. он состоял в том же звании в России и провел две зимы в Петербурге.

Очевидно, за это время он был в сношениях с русскими инженерами, результатом чего и явилась общность идей. Но в то время, как Монталамбер предавал свои идеи гласности и имя его пользовалось всемирной известностью, проекты русских инженеров заглохли в архивах и их имена мало кому были известны даже в самой России.

Кроме бастионных и тенальных фронтов за рассматриваемый период в России появился также и полигональный или капонирный фронт и именно впервые при проектировании крепостей

Днепровской линии (Петровская — у Азовского моря и Александровская — у Днепра). Наиболее замечательными проектами крепостей с полигональными (капонирными) фронтами были проекты инженера фан-Сухтелена (перешедшего на русскую службу из Голландии), составленные им для крепостей Сиротск, Ути и Кюмень-город.

Фронт крепости у местечка Сиротск (ныне Сероцк на р. Буге), проектированный в 1794 г. (фиг. 72), обращает на себя внимание следующими особенностями: капонир Л, служащий для фланкирования главного рва, казематированный, двухэтажный, причем каждый каземат назначается для 1 орудия; из этого капонира главный ров фланкируется 13 орудиями: 7 помещенными в верхнем и б в нижнем этаже; на дне рва близ контрэскарпа расположена отдельная галерея Б с бойницами на высоте прикрытого пути. У входящих плацдармов галерея заменяется небольшой казематированной постройкой Ж в виде тупого редана, каждый фас которого вооружен орудием для фланкирования пространства, отделяющего галерею от контрэскарпа. На валганге расположены батареи В, действующие через общие амбразуры, прорезанные в бруствере главного вала; батареи хорошо замаскированы, что указывает на сознание уже в то время нашими инженерами важности маскировки артиллерии.

Крепости Ути и Кюмень-город находились в Финляндии. В проектах этих двух крепостей фан-Сухтелен также применил полигональные фронты, но в них линия огня изломана наружу. В первом проекте применен оригинальный капонир с двориком и главный вал изломан против рвов равелина. Во втором проекте капонир отделен от главного вала и имеет утолщенную голову; за главным валом внутри ограды против капонира расположена оригинальная казематированная постройка, служащая для фланкирования военной улицы. По капиталям исходящих углов

расположены дугообразные батареи, напоминающие оборону исходящих углов равелина у Шасслю.

В общем все эти проекты носили совершенно самобытный характер и для своего времени отличались новизной; только 50 лет спустя они вошли во всеобщее употребление.

В 1791 г. тем же инженером фан-Сухтеленом был спроектирован и бастионный фронт для крепости Закрочим — при слиянии р. Нарева с р. Вислой. Это был лучший из бастионных фронтов того времени. Здесь между прочим к ограде крепости примыкал укрепленный лагерь, образованный 5 фортами Ф, охваченными общим гласисом (фиг. 73); форты были открытые с горжи, но в них имелись отступные фланки, хорошо маскированные, обстреливавшие промежутки между фортами. По идее они равноценны редюитам-грибкам в равелинах Шасслю, примененным последним в 1813 г. в Модлине, а также предложенным в 1889 г. профессором К. И. Величко “промежуточным капонирам”. Лагерь вместе с оврагом, который он прикрывал, мог служить обеспеченным помещением большого депо, весьма полезного как для оборонительной, так и для наступательной войны.

Что касается крепостной ограды А, расположенной по семиугольному полигону, то она была весьма удачно применена к местности, и фронты ее были сильны своим взаимным расположением:

взятию каждого из бастионов должно было предшествовать взятие двух смежных равелинов, но фасы последних были так направлены, что неприятельские батареи не могли их анфилировать.

На противоположном берегу р. Вислы было еще расположено предмостное укрепление В. Оно имело незначительную профиль, но водяные рвы, и было необходимо для взаимной связи между обоими берегами и с Варшавой. С горжи оно было прикрыто траверсами г, предохранявшими от затыльных поражений, и было снабжено двумя небольшими гаванями д.

В заключение о рассматриваемом периоде эволюции военно-инженерного искусства в России приходится сказать, что период этот дал много интересных деталей устройства крепостных оград (Опочка — с заслонами фланкирующих казематов, Эвст-Шанец и св. Дмитрия на Дону, полигональные фронты в проектах фан-Сухтелена), однако крепости в этот период в России не имели боевого опыта, и весьма многое из разработанного по части их устройства осталось в одних только проектах. Из русских инженеров этого периода заслуживают быть отмеченными для истории Деденев, фан-Сухтелен, Сипягин (который, был, впрочем, артиллеристом); немало поработали также инженеры де Витте, Деволан (сооружавший укрепленные пункты на границе с Турцией), Опперман (составивший проекты крепостей Кюмень-города и Сенно).

Русское осадное искусство в начале рассматриваемого периода было в неудовлетворительном состоянии: осады тянулись долго, сопровождались значительными потерями, и ни одна из них не была доведена до конца. Причины столь медленных и неумелых действий заключались в плохой организации дела и в недостаточном знакомстве с теорией постепенной атаки Вобана. В России не было должной теоретической в этом отношении подготовки, и ее пришлось восполнять практической и на самых осадах обучаться осадному искусству, что русские и выполнили с успехом, так что к концу периода в осадном искусстве они сравнялись с Западной Европой. Из веденных Россией за это время осад заслуживают упоминания осады Кольберга и Бендер.

Прусская крепость Кольберг (в Померании) осаждалась русскими три раза: в 1758, 1760 и 1761 гг., причем каждая последующая осада велась искуснее предшествующей. В первой осаде русские довольствовались одними подступами, не закладывая параллелей; во вторую осаду уже было заложено 2 параллели и велась еще вспомогательная атака с батареями, обстреливавшими продольным огнем атакованные фронты. Однако обе осады пришлось снять вследствие приближения неприятельских

вспомогательных отрядов. В третью осаду применялись уже параллели, которые были удачно применены к местности, атака была доведена до венчания гласиса, и крепость сдалась. Осады Кольберга были для русских очень поучительны: кроме выяснения различных частных вопросов устройства крепостей, они наглядно доказали необходимость иметь в своей стране опорные пункты для армий не только на случай войны оборонительной, но и наступательной, и с этой точки зрения эти осады оказали влияние на дальнейшую разработку вопроса об обороне страны.

Осада Бендер (в Бессарабии) в 1770 г. от начала до конца произведена была образцово и по своей решительности и быстроте действий сильно напоминала знаменитые осады в Петровскую эпоху: на этот раз русские инженеры явились во всеоружии знаний и опыта. Уже на десятую ночь приступлено было к заложению 3-й параллели. Начиная с этой параллели, все действия атаки на поверхности земли составляли одно стройное целое с действиями начатой здесь подземной (минной) атаки, в которой русские минеры показали себя с самой хорошей стороны. Впервые здесь взорван был “усиленный горн” под гребнем гласиса, причем величина заряда этого горна превосходила все употреблявшиеся до того времени горны. Применение усиленных горнов вообще было еще тогда новым делом: хотя учебные опыты во Франции и замечательная в этом отношении осада Шведница в 1762 г. и предшествовали усиленным горнам, примененным при Бендерах, тем не менее сведения о них не были еще опубликованы и потому не могли быть полезными для русских инженеров, на которых возложено было ведение минной

войны. Эта минная война показала также, насколько целесообразно применение контрмин, значение которых, правда, сознавалось издавна. Под Бендерами русские могли также убедиться воочию, что крепость из сплошной передовой ограды без наличия прочных, надежных опорных пунктов уже устарела: даже при многочисленном и храбром гарнизоне она была быстро взята осаждающим. Таким образом, стало ясно, что пришло время усиления крепостей отдельными укреплениями, выдвинутыми вперед, как это уже предлагал делать и фактически выполнил в Кронштадте Петр, и после осады Бендер мы видим, что крепости начинают усиливать именно расположением впереди ограды отдельных укреплений долговременного характера, но, правда, сначала располагаемых довольно близко от ограды.

Что касается обороны крепостей в рассматриваемый период, то она по-прежнему велась русскими энергично и умело, чему примером была оборона крепости Очакова в 1737 г. против турок, в которой русские дали большое развитие артиллерийскому огню, которым значительно замедлили движение подступов атакующего, и отбили много атак открытой силой; кроме того, ими все время велись контрапроши, устраивались ретраншаменты, редюиты на прикрытом пути, траверсы во рвах для их обороны, удачно велась минная война, и в конце концов турки принуждены были снять осаду.